Товарищ Овод написал обзорную статью по мотивам своего недавнего путешествия в Беларусь. Мы очень просим другие левые движения распространить материал нашего активиста, который рисковал жизнью, чтобы донести до нас информацию.
Вы пробовали рассказать хорошо одетому мальчику-либертарианцу об эксплуатации человека человеком, о классовой борьбе? Он наверняка скажет вам, что классовой борьбы не существует, как и эксплуатации человека человеком, а бедняки, наверное, просто слишком глупы, чтобы быть богатыми. Этот мальчик никогда не работал, никогда не голодал, и его жизнь обещает быть скучной и безоблачной. Ему невозможно объяснить некоторые вещи, он их просто не поймет.
Точно также невозможно объяснить тому, кто никогда в реальности не видел настоящей боли, что нельзя бить дубинками безоружных, что нельзя мутузить людей в автозаках и на тюремном дворе, нельзя насиловать их, нельзя сажать по сфабрикованным обвинениям на чудовищные сроки.
Я понимаю некоторых левых, которые оправдывают Лукашенко или обвиняют протестующих. Эти люди не были на Окрестина. Эти люди не видели дрожащих, измученных, испуганных, раненых людей. Такие левые не могут понять и прочувствовать чужую боль также, как ребенок из обеспеченной семьи не может понять сути капитализма. Им объясняешь — а им как об стенку горох. Не видели. Не понимают. Не прочувствовали, не кольнуло.
Несмотря на пессимистичное начало, текст будет оптимистичным. У нас, левых России, еще есть надежда на победу. Я хочу поблагодарить всех, кто помогал мне, защищал меня. Хочу поблагодарить молодого рабочего — волонтера с лагеря возле Окрестина. Он с матерью приютил меня, даже зная, что я из России, что у меня коммунистические взгляды. Хочу поблагодарить других волонтеров и протестующих, которые относились ко мне, как другу — несмотря на мою Родину и взгляды. Хочу поблагодарить белорусских левых, которые продолжают борьбу, несмотря на постоянный огромный риск для жизни.
Я видел примеры потрясающего мужества и благородства. Отдельного упоминания заслуживает белорусское духовенство. Священники шли вместе с протестующими на шествиях, автор этого текста даже отдал свою бутылку воды батюшке, которому стало плохо от жары и шума, но он все равно не покинул свой народ. Священники вставали живым щитом между протестующими и ОМОНом, чтобы не допустить провокаций.
Костел на площади Независимости проводил молебны за убитых и покалеченных людей, а протестующих пускал в туалет и погреться (особенно в воскресенье 23 августа, когда Луке пришло в голову вырубить электричество в районе площади, и находчивые священники поставили в туалете свечи). Вспоминается и душераздирающий молебен под стенами Окрестина, а потом веселая беседа со святым отцом, в ходе которой он признался в своих анархических взглядах.
Отдельного упоминания достойны храбрые белорусские левые. Они действуют в постоянной опасности, многим из них пришлось бежать, некоторые находятся в застенках. Один из них, Паша Катаржевский, во время протестов провел несколько дней в ИВС Жодино, домой вернулся в окровавленной одежде. Перед отъездом мне довелось общаться с политэмигрантом из РБ, Дмитрием Кудренком, который очень убедительно просветил меня о возможных рисках.
Во время митингов мне попадались левые лишь изредка — молодой человек из «Справедливого мира», и ребята, раздававшие анархистские листовки (ребят не фоткали для их безопасности, фото листовок прилагаю в карусели).
Очень жаль, что реальное присутствие левых на протестах так ничтожно. Приведу самый простой пример. Открытый микрофон на митинге. Выскакивают мудаки из «Басты» (тг-канал, ведущий оголтелую антикоммунистическую пропаганду, помимо оппозиционных новостей). Начинают нести чушь, мол, идеи Ленина принесли миру страдания, а наши идеи свободы и рынка принесут стране счастье. Тут бы вышли нормальные коммунисты, человек 10, и пояснили бы придурку, что так говорить не стоит. Но нет, коммунисты сидят по кружкам или с красно-зеленым флагом бегают, какие уж тут дебаты.
На мой взгляд, шансы на победу у белорусов не велики, причем и у левых, и у правых. Методички Шарпа, которые осознанно или неосознанно используют активисты, работают только в более-менее демократическом обществе. А тут, даже если на улицу выйдут миллионы, Лука лишь усилит количество ментов и военных на улицах. Бчб-флаги и цветочки против режима Лукашенко — это все равно что песенки и цветочки против Пиночета. Можно, но кончится Стадионом.
Лукашенко — террорист, который открыто захватывает заложников. Тихановская вынуждена была покинуть страну, потому что ее шантажировали жизнью ее мужа, сидящего в СИЗО Володарского. Волонтеры и священники не пускали скандирующую «Свободу!» толпу к стенам Окрестина, потому что гестаповцы озвереют и будут бить узников еще страшнее. Заложники до сих пор остаются в тюрьмах режима.
Нам в России еще повезло. Да, в РФ есть репрессии. Это испытал на своей шкуре наш смельчак Макс Шульгин, отчаянные активисты «НС» и люди, якобы связанные с ней, фигуранты дела «Сети», «НоВе» и ряда других. Но масштаб политических преследований у нас и близко не такой, как в РБ.
Там люди действительно пропадают. Утром 23, выходя из дома в магазин, я видел две полицейские машины и «черный воронок», подъезжающий к соседскому подъезду. Позже приютившая меня семья рассказала, что там живет активистка.
У нас есть пытки — но не в таком масштабе. Почти все задержанные в Минске 9-11 августа выглядели как жертвы терактов. Даже если их не били (а почти всех били), то набивали в четырехместную камеру по 50 человек, почти не кормили, не выпускали в туалет, причиняя им сильные физические и психологические страдания. После Окрестина и Жодина большинству людей требовалась медицинская или психологическая помощь.
Поэтому мы, россияне, находимся в выгодном положении. Да, у нас капиталистическое государство, жестко пресекающее любые посягательства на свой порядок, но оно не настолько авторитарно, как в РБ, и не настолько оголтело правое, как Украина. Мы, левые в России, можем и должны бороться. Это наш моральный долг перед соседями, которым грозят тюрьмы и пытки даже за мелочь вроде пикета.
Мы должны перестать стесняться своих взглядов, перестать прятать их. Если ты коммунист — рассказывай об этом с гордостью. Анархист — аналогично. Ты — наследник великой и славной истории, твои предшественники совершали героические поступки, шли на смерть с мечтой о светлом будущем для потомков. Да, были среди них и уроды. Но ты никакого отношения к этому не имеешь, когда они творили свои черные дела, тебя и в проекции не было, и ты не обязан_а оправдываться за них.
Чему мы можем поучиться о белорусов? Во-первых, солидарности. На каждый митинг, большой или маленький, люди приносили еду и воду и раздавали окружающим. Иногда это еда ресторанного качества (помню, разок кто-то раздавал ресторанные супы в индивидуальных упаковках, и мне попалась норвежская уха со сливками и красной рыбой, вот это был поворот, страшно представить цену этой вкуснятины). В другой раз это были просто кексики, стоящие копейки, но все равно приятно. Воду раздавали постоянно.
Что мешает нам со своей марксистской/анархистской символикой приходить на общедемократические или левые митинги и помогать людям? Правильно, ничего не мешает. Канистра воды и пачка стаканчиков стоит не очень много, а людям здорово поможет. Или кексики дешевые, или печенье. Нам не сложно — людям приятно.
Другая замечательная фишка белорусов — лагеря возле ИВС. Волонтер Окрестина, я помню, как замечательно лагерь был устроен. Кухня, медики, психологи, священники, юристы… Мне сперва казалось удивительным, как это менты допускают палаточный лагерь под окнами тюрьмы. Потом дошло: этот лагерь — буфер между ментами и протестующими. Волонтеры, насмотревшись, в каком виде выпускают заложников, трижды подумают, подпускать ли протестующих к стенам тюрьмы. Потому что внутри находятся волонтеры, разбирающие вещи задержанных, и другие заложники, которым будет хуже.
Можем ли мы повторить эти лагеря?
Вряд ли нам разрешат ставить возле полицейских участков палатки, но встречать людей, выходящих из отделов и с «суток», давать им воду и перекус, подвозить домой — это мы можем.
И напоследок — грустная, но показательная история.
В Минске есть музей РСДРП. Он работал до 15 или 16 часов, а я зашел на пару минут позже. Смотрительница сообщила, что касса закрыта, экскурсии уже не проводятся, раньше надо было приходить. Ну, закрыта так закрыта, ничего не поделаешь…
— Подожди, — заговорческим тоном сказала старушка-смотрительница, — заходи, только на пять минуточек! Денег не надо…
Мне было очень интересно пройтись по залам, где проходил съезд партии большевиков, посмотреть фотографии, увидеть их лица, их глаза. Смотрительница, видя мой искренний интерес, смотрела и радовалась.
Узнав о моих коммунистических взглядах, она просияла. Спросила:
— А как вы относитесь к событиям тут у нас?
Я искренне объясняю:
— Я не знал, как относиться к ситуации, пока не Окрестина не побывал, не увидел избитых, едва живых людей.
— Никого там не бьют, — слабо запротестовала смотрительница.
— Я тоже так думал! Пока не увидел своими глазами. Там люди с синяками, их дубинками били, насиловали, они из ИВС выходят еле-еле…
Пожилая женщина смотрит на меня и говорит дрожащим голосом:
— Не верю.
— Съездите на Окрестина, посмотрите!
— Не поеду. Старая я уже…
— Так не пешком же. Станция метро Михалева, от нее два шага…
— Не поеду. До свиданья.
Милая, добрая женщина, готовая за бесплатно и в нарушение всех правил пустить туриста в коммунистический музей. Но соучастница преступления в своем слепом неверии. Так больно.
Точка зрения авторов статей на портале leftblock.org является их личным мнением и может не совпадать с мнением редакции портала.