Активист Левого Блока Максим Шульгин вместе с адвокатом Андреем Миллером подал заявление в военный следственный комитет. Максим утверждает, что сотрудники ФСБ пытали его при задержании. Недавно из СК пришел ответ: «в возбуждении уголовного дела отказать».
Максима Шульгина вместе с другими активистами задержали в апреле 2018 года. Максим утверждает, что задержание проходило жестко: с пытками и избиением. Причиной задержания стало уголовное дело по статье 282. Дело завели на Максима за размещенные «ВКонтакте» аудиозаписи, оскорбляющие, по мнению следствия, сотрудников полиции. Максим утверждает, что задержание проходило жестко: с пытками и избиением.
— Это было в воскресенье, ровно в три часа,— вспоминает Максим. — Мы сыграли в футбол, а после пришли в офис «Левого Блока». Я стоял на крыльце и увидел, как к офису подъехала газель. Оттуда выскочили несколько человек. Все с оружием, в масках, без погон и опознавательных знаков. Происходящее походило на террористический захват. Всех, кто был в офисе, положили лицом в пол, поставили к стене и застегнули наручники. Меня посадили в машину, заставили лечь на пол и прижали голой рукой к обогревателю. Было тепло, но обогреватель включили на полную и всю дорогу до дома прижигали мне руку. На мои просьбы отключить печку оперативники не реагировали. По приезде оперативники увидели у меня на руке большой ожог и сукровицу и сразу подобрели. Даже разрешили забинтовать руку грязным бинтом. Дома переворошили все, забрали какие-то бумаги и красно-черный флаг.
После обыска Максима отвезли в центр по борьбе с экстремизмом. По словам Максима, в здании оперативник в маске угрожал ему и призывал к сотрудничеству. Когда Максим сказал, что будет писать заявление из-за обожженной руки, этот же оперативник ему ответил, что лучше обойтись без заявлений. Иначе в СИЗО со второй его рукой может случиться то же самое. А после намекнул, что задержание связано с акциям в поддержку арестованных по делу «Сети» анархистов и антифашистов. Еще трое задержанных стали в деле Максима свидетелями и дали показания. А после записали видеообращение с рассказом о пытках и давлении со стороны полицейских.
— 29 апреля моих товарищей задержали, — рассказал один из задержанных Валентин Прокопенко. — Я увидел, как Максима ведут в полицейскую машину. На нем была короткая футболка, и я видел, что он здоров — руки у него были в порядке. После этого меня поместили в газель, где начали угрожать расправой, в том числе сексуального характера. Когда мы прибыли в полицию, то я увидел, что у Максима перебинтована рука. Когда начался допрос, я отказался давать показания, но сотрудники полиции вынудили меня признать факт знакомства с Максимом и факт того, что я дружу с ним ВКонтакте».
После обыска Максима Шульгина отвезли в Центр по борьбе с экстремизмом (ЦПЭ). По словам Максима, в здании оперативник в маске угрожал ему и призывал к сотрудничеству. Когда задержанный сказал, что будет писать заявление из-за обожженной руки, этот же оперативник ему ответил, что лучше обойтись без заявлений. Иначе в СИЗО со второй его рукой может случиться то же самое. А после намекнул, что задержание связано с акциям в поддержку арестованных по делу «Сети» анархистов и антифашистов. Под давлением оперативников Максим Шульгин дал признательные показания.
На выходе из здания ЦПЭ Максима встретили друзья и правозащитники из «Открытой России». Вместе с адвокатом Андреем Миллером он зафиксировал побои. Медицинское освидетельствование установило наличие у Шульгина ожогов руки 1 и 2 степени и ушибов внешней части брюшной полости и грудной клетки, нанесённых тупым предметом (вред здоровью средней тяжести). Андрей Миллер инициировал обращение в Следственный комитет с заявлением о возбуждении уголовного дела по факту причинения вреда здоровью при задержании.
О результатах проверки по заявлению Максима о пытках при задержании долго не было известно. Его адвокат даже подал жалобу на бездействие военного следственного комитета. После жалобы Андрей Миллер и координатор «Правозащиты Открытой России» Алексей Прянишников наконец получили решение военного следственного комитета. Состава преступления в действия сотрудников ФСБ следствие не усмотрело.
«Анализируя собранные в ходе проверки доказательства, следует прийти к выводу, что сотрудники УФСБ…действовали в рамках закона, — гласит постановление об отказе в возбуждении дела. — Перед задержанием Шульгина М.М. они представились, применили специальные средства и физическую силу в связи с тем, что последний оказывал сопротивление и создавал угрозу жизни и здоровью граждан, сотрудников органов федеральной службы безопасности (выражался нецензурной бранью, бился головой об дверь автомобиля т.д.). Кроме того, как следует из объяснений сотрудников УФСБ России по Томской области физическое насилие в отношении Шульгина М.М. они не применяли..Они допускают, что при фиксации Шульгина М.М. на полу автомобиля, последний случайно задел тумблер (кнопку включения) печки, и она стала работать. Печка работает беззвучно, в связи чем они даже не подозревали, что она включена.»
По версии одного из сотрудников ФСБ, задержание проходило совсем иначе, чем его описывает Максим Шульгин и другие члены «Левого Блока». В объяснении оперативник утверждает, что активисты «Левого Блока» пытались сопротивляться. А когда Максима садили в служебный автомобиль, он пытался биться головой о корпус и стекла машины. Чтобы это прекратить, оперативники «зафиксировали» на полу авто. Этот же сотрудник утверждает, что в дороге Максима никто не бил и на включенную печку он не жаловался.
В объяснении этого же оперативника описано, как связались между собой томские и московские активисты «Левого Блока». Также описано, как они обратились в СМИ и в «Открытую Россию». Координатора «Правозащиты Открытой России» Алексей Прянишников считает, что в ФСБ об этом могли узнать только из их телефонных разговоров.
Адвокат Максима Шульгина Андрей Миллер намерен обжаловать решение военного следственного комитета об отказе в возбуждении уголовного дела. Правозащитник считает, что обращение его подзащитного следователь рассмотрел не полностью и не опросил очевидцев пыток и угроз.
— На быстрое возбуждение уголовного дела в отношении сотрудников ФСБ мы и не надеялись, — комментирует адвокат Миллер. — Но при получении объяснения от оперативника следователь даже позвал замруководителя военного следственного отдела, чтобы показать повреждения Максима. Потому что даже в их практике такие повреждения при задержании люди получают крайне редко. Описанное в постановлении об отказе попахивает отсутствием здравого смысла, к которому закон правоприменителя не обязывает. Однобокое применение закона в интересах сокрытия злоупотреблений и превышений полномочий косвенно свидетельствует именно в пользу политического мотива уголовного преследования. Упоминание в материалах проверки «оппозиционных СМИ» и иных новелл процессуального языка равно как ссылки на то, что Шульгин и его товарищи собирались и занимались «критикой власти» свидетельствует о том, что уголовное преследование было де-факто не за репосты, а за «критику власти».
Напоминаем, дело Максима Шульгина — третье уголовное дело в отношении томских левых активистов, связанных с движением «Левый блок». О том, что это за организация и чем закончились прошлые уголовные дела, вы можете прочесть в материале «Как убивали «Левый Блок».
По материалам ТВ2