Многие задаются вопросом, какое произведение нужно первым делом прочитать новобранцам левого движения. Вопреки канонам, я бы назвал таковым не фундаментальные «Капитал» или «Хлеб и волю» (хотя их нужно непременно прочитать позднее), а знаменитую работу Сергея Нечаева «Катехизис революционера». И вот почему.
Текст очень лаконичный, но дело тут вовсе не в краткости. «Манифест Компартии» не намного длиннее. Современным назвать документ тоже нельзя, все же этим летом он отметит 150-летний юбилей. Однако актуальность его, в сравнении с другими произведениями 19 века, утрачена весьма незначительно, что разберем далее.
Важно то, что именно «Катехизис революционера» является лакмусовой бумажкой для неофитов. Если он вызывает страх или отвращение, лучше не начинать заниматься революционной деятельностью, а спокойно продолжать читать умные книжки и мемные интернет-паблики на уютном диване.
Сразу скажу, что к самой деятельности «Народной Расправы» я отношусь довольно скептически, глубокая подпольщина сегодня неэффективна, любые призывы к топору в современных условиях звучат глупо и провокационно. Да и единственный насильственный акт под руководством Нечаева, печально знаменитое убийство студента Иванова, был по сути дела не самым удачным примером того, что называется модным термином «team-building» (формирование и укрепление команды). Талантливо созданная сеть ячеек организации фактически не смогла решить ни одной из поставленных практических задач. Однако негативный опыт тоже опыт, и он был учтен. То, что не удалось нечаевцам, позже доделали народовольцы, анархисты и большевики.
Впрочем, сейчас нас интересует не столько роль Сергея Нечаева в истории, сколько собственно «Катехизис» и его связь с современностью. Нечаева всегда будут с одной стороны клеймить, а с другой превозносить до небес, это неизбежный удел ярких личностей. Нам же важнее объективный анализ самого текста, на этом и сосредоточимся. Текст разделен на четыре части, каждая из которых описывает отношение революционера к различным представителям социума.
Все начинается с отношения к самому себе. Пожалуй, наиболее сильная и актуальная часть. Именно здесь мы впервые читаем, что «революционер – человек обреченный, в котором все поглощено единым исключительным интересом, единой мыслью, единой страстью — революцией». По-другому в северной стране, где за листовку легко отправлялись на эшафот, быть и не могло. Да и в наши дни политический климат мягче не стал. Сейчас могут посадить за репост или серию задержаний на митингах. В этом необходимо отдавать себе отчет, вступая на путь борьбы. Конечно, если вы действительно готовы посвятить себя делу, а не хотите быть «революционером выходного дня» или попросту недолго поиграть в классовую войну. «Ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени» — это, конечно, чересчур идеалистично и максималистично. Человек по своей сути не сможет быть бесчувственным роботом. Суть скорее в том, что все, помимо революционной деятельности – вторично и не должно ей мешать. «Я сегодня на собрание не приду, надо дома убираться/делать уроки/погулять с друзьями» — это не нормально для члена революционной организации. Насчет изучения всех наук исключительно в парадигме науки разрушения – тоже верно. В применении к современным реалиям, я бы еще добавил, что работа и получение образования для революционера не могут являться оправданием отказа от активизма. Когда член левой организации (да еще зачастую со словцом вроде «революционный» в названии) отказывается от простой агитационной задачи под предлогом «у меня пары» или «много в институте задали», это попросту смешно. О каком самопожертвовании может идти речь, если человек не готов ради дела на такую мелочь. Да и работа является достойным оправданием только в том случае, если ты не менее половины дохода вкладываешь в организацию. «Нравственно все, что способствует торжеству революции. Безнравственно и преступно все, что помешает ему» — золотые слова. Если власть придерживается морали эксплуататорской, то почему мы должны отказываться от морали революционной? И в завершение этой части, очень злободневное: «Революционер не должен ждать для себя никакой пощады, он должен приучить себя выдерживать пытки». Хотелось бы, чтобы в 21 веке это звучало анахронизмом, однако методы, которыми добываются показания в последних делах против анархистов и антифашистов, говорят об обратном.
Далее следует отношение революционера к товарищам по революции. Здесь есть две наиболее важных момента. Один касается солидарности революционеров и отношении к товарищам, как к революционному капиталу. Навскидку звучит в меру противоречиво, особенно когда читаешь про «революционеров второго и третьего разряда», по степени посвящения. Впрочем, здесь по сути речь идет о кандидатах в члены организации и сторонниках, то есть тех, кто еще не успел подтвердить свою преданность делу, это вполне нормально и не является проявлением иерархии. Пункт о том, что решение о спасении попавшего в беду товарища решается только сообразно его пользы для дела и потенциальных затраченных усилий, во многом является данью времени. В 19 веке освобождение политзаключенного в первую очередь предполагало боевую операцию, влекущую человеческие потери. Нетрудно понять, почему приходилось все серьезно просчитывать. Сегодня все решается скорее на уровне юридической защиты и широких кампаний солидарности, которые нередко приводят к успеху. И в этом отказывать товарищам нельзя ни под каким предлогом. А вот пункт о том, что «другом и милым человеком для революционера может быть только человек, заявивший себя на деле таким же революционным делом, как и он сам» актуален и важен на сто процентов. Что касается друзей, то тут все довольно просто. Когда вступаешь на свой обреченный путь, аполитичные друзья либо понемногу подтягиваются к деятельности, либо с каждым днем отдаляются. У тебя банально становится все меньше времени на них и все меньше общих интересов. Более сложным является вопрос о второй половине. ФСБ и ЦПЭ вместе взятые не нанесли и десятой доли ущерба революционным организациям, как их семьи. Непонимание нашей деятельности и вытекающее из этого нытье близких покосили немало годных активистов. «Опять ты на свое собрание, сколько можно!», «А деньги кто зарабатывать будет?», «Твоя очередь сидеть с ребенком!», «Мы сегодня в магазин идем!» и прочая подобные перлы станут неизменным саундтреком твоей жизни, если умудришься вляпаться в отношения, или, хуже того, брак с обывателем. Перевоспитать такого персонажа шанс практически нулевой, не надо питать иллюзий, нормальные отношения возможны только с товарищами по борьбе. Равнодушных к твоему главному делу партнеров можно воспринимать исключительно как средство удовлетворения половой потребности. Если ты дозрел до осознания своей главной цели, уже имея семью, проще и честнее будет от нее отказаться, сэкономив кучу денег и времени. Бывают и позорные ситуации, когда двое некогда неплохих активистов уходят из борьбы в нору с картошкой, котлетами и детишками. И да, о детишках. Положа руку на сердце – революционеру дети ни к чему. Это и твое слабое место для правоохранительных органов, и трата ресурсов, и моральные трудности. Если уже успел расплодиться, отказываться паскудно, но сознательно стремиться к продолжению рода следует только после революции. Хороший революционер всегда будет весьма посредственным родителем, поэтому думайте о детях заранее.
«Отношение революционера к обществу» главным образом выражается в том, что общество для него враждебно, при этом необходимо проникать во все инстанции ради дела. Нельзя согласиться с тем, что «все и вся должны быть ему ненавистны». Не забываем о том, что Нечаев руководил подпольной организацией, а эта форма на сегодняшний день уже потеряла всякую эффективность, поскольку не может влиять на массы и при малейшей активности становится уязвима для весьма развитых в техническом плане спецслужб. Нас интересует вполне легальный орден меченосцев, с доступными и понятными большинству идеями. Мы должны рассчитывать как минимум на молчаливую общественную поддержку, или нас очень быстро выдавят из легального поля, что будет означать смерть политическую, а для кого-то и физическую. Но и больших иллюзий насчет социума питать не стоит, в конце концов они до сих пор послушно и покорно позволяют себя доить и терпят очередную путинскую коронацию. Вопрос в том, что не ненавидеть за это нужно, а пытаться объяснять свою позицию и их неправоту. Нечаевское деление людей на категории довольно сомнительно и актуальность по большей части утратило. Составление списков «неотлагаемо осужденных на смерть» сегодня скорее отсылает к комичной песне Харчикова и смысла не имеет. Журнал «Форбс» и так регулярно занимается чем-то подобным. «Рядом зверских поступков довести народ до бунта» сегодня никому из представителей власти не позволят их пиар-менеджеры, воспользоваться «особо тупыми высокоставленными скотами» вряд ли возможно, а либералы нынче не во власти. Вот ими как раз и надо стараться пользоваться, в плане переагитации людей с их мероприятий, использования их медиа-ресурсов сугубо ради пользы нашего дела. Насчет «праздноглаголящих в кружках и на бумаге» сказано совершенно верно, «революционная выработка немногих из них» является одной из наших задач. Насчет странным образом определенных в шестую категорию женщин даже особенно комментировать не буду, ибо это самая откровенная дичь в документе. Да, страна была и осталась патриархальной, но уж революционеру-то совсем негоже делить товарищей по половому признаку.
Завершающая часть про отношение товарищества к народу гораздо сильнее предыдущей. Единственный спорный момент здесь – это часто упоминаемый «союз с лихим разбойничьим миром», что дает повод многим называть разбойником самого Нечаева. Понятно, что в современной России криминал и капитал во многом срослись намертво, здесь же скорее отсылка к благородным разбойникам вроде Робин Гуда, которые в немалом количестве встречаются в народном творчестве. С реальными разбойниками у «Народной расправы» особо не вышло, организация была преимущественно студенческой. Впрочем, важнее другое. «Спасительной для народа может быть только та революция, которая уничтожает в корне всякую государственность и истребит все государственные традиции порядка и классы России» — замечательная фраза, в которой Нечаев заявляет бесклассовое общество без любых форм господства целью своей организации. Уже полтора века левые ставят это своей высшей целью, хотя и сумели достичь лишь локальных и зачастую временных успехов. Но при всем максимализме «Катехизиса» нечто меньшее просто бы не вписывалось в его парадигму. «Товарищество не намерено навязывать народу какую бы то ни было организацию сверху» — еще одни золотые слова! Наша цель не взять власть, а передать ее народу, все совершенно верно.
А что же насчет строения нового мира? Здесь уместнее процитировать статью «Взгляд на прежнее и нынешнее положение дела», где Нечаев предельно четко отвечает на этот вопрос:
«Мы считаем дело разрушения настолько серьезной и трудной задачей, что отдадим ему все наши силы и не хотим обманывать себя мечтой о том, что у нас хватит сил и уменья на созидание. А потому мы берем на себя исключительно разрушение существующего общественного строя; созидать не наше дело, а других за нами следующих. Мы беремся сломать гнилое общественное здание, в котором мучается большинство обитателей для доставления нечистых радостей и грязных наслаждений небольшой горстки счастливцев. Пусть новое здание строят новые плотники, которых вышлет из своей среды народ, когда мы дадим возможность вздохнуть ему полной вольною грудью, сбросив с нее тяжкий гнет государства».
На мой взгляд, это лучший ответ и тем, кто сегодня пытается выведать у меня подробную программу-максимум нашей организации. Умников, хранителей теории, самых главных анархистов и самых твердокаменных марксистов за 15 лет в движении я навидался. Счет их гениальным и подробным программам идет на сотни, если не на тысячи. Да только что-то не вывозят теоретики светлого будущего. Почему? Да банально потому, что перед тем, чтобы строить, нужно сломать. Сегодня нужны организаторы, способные построить машину для слома несправедливого порядка. Такие как Разин, Ленин, Махно. И, конечно же, Нечаев. Идейные оттенки тут не важны. Пришло время созидателей разрушения.
Подведем итог. Конечно же, являясь хоть и прогрессивным, но человеком своего века, Нечаев не мог предвидеть многое, он не знал о таких вещах, как клиповое сознание или современные средства коммуникации. Но мы-то знаем. «Катехизис революционера» намного пережил и своего автора, и его организацию и достался в наследство современным революционерам, вернее сказать, тем, кто пытается ими стать. Абсолютно все мы далеки от идеального типа революционера, описанного Нечаевым. Самоотречение далеко не на уровне, и это главная проблема левого движения. Но это не значит, что к подобному не надо стремиться. Нужно по капле выдавливать в себе обывателя, день за днем растворять себя в созидании разрушения, отрицая саму логику капиталистического общества. Только так возможно победить.
Кто-то скажет мне, что лучше и правильнее использовать совковый «Кодекс строителей коммунизма». Кто-то пустит достоевскую слезу. Кто-то в очередной раз спросит про программу. Всем им я отвечу одно. В суровое время не бойся стать человеком обреченным. Другого выхода все равно нет. И если назвался груздем, то не бойся потерять свое домашнее и производственное ярмо. Даже эфемерный шанс на победу лучше отсутствия попытки. Революция – превыше всего! Так было, есть и будет.
Василий Кузьмин
