Совсем недавно в Москве молодой человек захватил офис Альфа-банка. На видеозаписи, распространенной позднее Следственным комитетом, захватчик сказал, что целью его действий было «узнать правду». На основании этого странного высказывания ряд СМИ поспешили назвать действия Алексея Барышникова, так зовут арестованного, следствием душевного расстройства. Вполне возможно. Но могли им двигать и совсем иные мотивы. Помимо мнимых психических заболеваний у Барышникова были долги на почти два миллиона рублей. Нет надобности объяснять, что такие деньги и в более «сытые» времена было достать крайне непросто, а в условиях нынешнего кризиса – вовсе невозможно. То есть перед нами очевидный пример того, как душевные болезни, если они вообще были, становятся следствием социальной неустроенности.
Гораздо более успешное изъятие эксплуататорской собственности произошло накануне захвата Барышниковым Альфа-банка в подмосковных Химках. Там неизвестные попросту взорвали банкомат и похитили деньги. Полиция осталась ни с чем – похитители просто скрылись.
В настоящее время государственная и буржуазная собственность перераспределяется путем прямого действия в пользу обездоленных на другом конце земного шара. Соединенные штаты Америки охвачены народным восстанием, вызванным убийством полицейскими-расистами чернокожего Джорджа Флойда. Американские пролетарии грабят супермаркеты и проводят иные формы экспроприации. Многие российские либеральные оппозиционеры уже успели окрестить эти действия повстанцев «криминалом». А либертарианец Михаил Светов и вовсе открыто поддерживает американского президента Дональда Трампа. Что же, либералы и либертарианцы своей оценкой народного восстания показали свое истинное лицо.
Как относиться сторонникам революционного преобразования общества к такому «криминалу»? Чтобы ответить на этот вопрос, я проанализирую взгляд российских эсеров-максималистов на теоретические и практические стороны экспроприаций. Несмотря на временной отрезок, выводы, сделанные более ста лет назад, могут оказаться актуальными и в наши дни. К тому же максималисты организационно оформились уже в ходе Первой российского революции 1905 – 1907 гг., в период социального кризиса. Поскольку сегодня отрицать наличие глобального кризиса, который неизвестно чем закончится, невозможно, их идем представляются мне особо важными.
Союз социалистов-революционеров максималистов (ССРМ) официально заявил о своем создании в октябре 1906 года, после конгресса в финском городе Або (Турку), хотя фактически к тому времени максималистские организационные структуры действовали более полугода. Свое отношение к экспроприациям максималисты выражали в программном документе «Сущность максимализма», включающем в себя резолюции организационной конференции. Пятая резолюция так и называлась, «Об экспроприациях». Резолюция гласила, что экспроприация государственных средств, как способ финансировать революционную борьбу, допустим и может осуществляться по решению локальных отделений ССРМ. Конференция признавала и «частные» экспроприации, то есть атаки на частный капитал. Но для таких акций требовалось согласие Центрального Исполнительного Бюро Союза социалистов- революционеров максималистов. Межрегиональная координация ССРМ была сильно затруднена полицейскими репрессиями, и как получение такой санкции на экс действовало на практике, не совсем понятно. К теме «частных» максималистских экспроприаций я еще вернусь.
Никто не подходил к экспроприациям с таким размахом, как максималисты. Эксы, ими устроенные, неоднократно превращались в настоящие уличные сражения. Чуть более, чем за неделю до открытия финской конференции, в Петербурге состоялась знаменитая экспроприация в Фонарном переулке. Максималистские боевики атаковали хорошо охраняемую карету, перевозившую крупную сумму денег из таможни в Государственный банк. Было взято 400 тысяч рублей, однако в завязавшемся бою революционеры тоже понесли серьезные потери. Двое боевиков (псевдонимы «Соломон» и «Ленька») погибли в перестрелке, еще четверо, в том числе руководитель операции с псевдонимом «тов. Сергей» (настоящее имя так и осталось невыясненным), были арестованы. По всему Петербургу начались аресты и облавы возможных пособников экспроприаторов. В итоге 17 октября 1906 года одиннадцать максималистов предстали перед военно-полевым судом, из них восемь (Василий Виноградов, «тов. Сергей, Якоб Смирнов, Ицко Рабинович, Иван Мишин, Иван Толмачев, Степан Голубев, Василий Стребулаев) были приговорены к повешению. На следующий день в Кронштадте приговор был приведен в исполнение («Каторга и ссылка», 1925, № 7, с. 90).
Вместе с тем, помимо таким масштабных операций, как экспроприация в Фонарном переулке, на протяжении второй половины 1906 – 07 гг. нарастала тенденция к расширению более мелкой экспроприаторской практики. Отчасти это объясняется тем, что государственные финансовые учреждения получили усиленную охрану. Но был и еще один немаловажный аспект. Целью этих более мелких эксов часто являлось не только создание материальной базы для революционной борьбы, но и повседневное «финансирование» самих боевиков. Таким образом, эта форма экспроприаций имеет очевидные сходства с нынешним американским «лутингом» – грабежами во время бунтов. И причины те же – социальный кризис, обнищание огромной массы и без того бедного угнетенного класса. В ходе революционных событий 1905-го года множество рабочих, принимавших участие в революционных выступлениях, были выкинуты со своих рабочих мест. В сельской местности свирепствовали карательные экспедиции, подавлявшие крестьянские восстания. Таким образом, значительная часть трудового населения просто не имело средств к существованию. В этом отношении весьма показательны слова рядового петербургского социал-демократического боевика Н. Ростова, участвовавшего в нападении на столичную черносотенную штаб-квартиру в трактире «Тверь»; само нападение стало результатом низовой инициативы рабочих-боевиков с Невского района. «Многие из наших дружинников за свою революционную деятельность были выброшены с фабрик и заводов, слонялись без дела, порой голодали» – писал он («Каторга и ссылка», 1925, № 7, с. 53). Далее Ростов рассказывает, что рядовые сд-боевики участвовали в мелких эксах, несмотря на запрет партийного руководства. По его мнению, наиболее энергичная часть трудящейся молодежи, получившая оружие и научившаяся этим оружием пользоваться, просто не могла просто сложить маузеры и браунинги в укромном месте и «готовиться к решающему моменту», как этого хотели вожди РСДРП – оружие шло в ход сразу. Партийные запреты вели только к тому, что боевики оставляли ряды социал-демократов и присоединялись к более радикальным революционным фракциям.
Еще более красочное описание боевика-рабочего, присоединившегося к ССРМ и не имевшего абсолютно никаких средств к существованию, оставил Григорий Нестроев (Гирш Цыпин) в своих мемуарах «Из дневника максималиста». В конце 1906 года ведомая Михаилом Соколовым Боевая Организация максималистов была полностью разгромлена. Самого Соколова повесили 2 декабря 1906 года. В январе 1907 года участники ССРМ предприняли попытку воссоздать БО. При ней была сформирована экспроприаторская группа из десяти рабочих Петербургского района столицы во главе с Христианом Маурером. Нестроев красочно описывает одного из боевиков, вошедшего в эту группу, и в то же время показывают то положение, в котором оказался трудовой класс в революционные годы. Приведу здесь это описание:
«Живой, подвижный, энергичный, всегда улыбавшийся и веселый, он как бы дополнял собой мрачного Христиана, строгого и необщительного. Он искал боевое дело. Но не только приложить куда-либо свою силу, даже выйти из комнаты он не мог: не было ни сапог, ни пальто, ни шапки. Он безропотно сидел дома и читал. Долго сидение без работы сильно его озлобили, и он делался постепенно ярым сторонником экономического террора не только против капиталистов, но и против представителей таких учреждений, как черносотенные или буржуазные городские самоуправления» (Григорий Нестроев, «Из дневника максималиста», с. 77).
Среди американских бедняков, экспроприирующих сейчас в повстанческом порыве буржуйское добро, наверное тоже много таких, которые «безропотно сидели дома и читали» впроголодь во время карантина. А сейчас народные смельчаки путем прямого действия обеспечивают себя и своих товарищей всем необходимым для продолжения борьбы. Почему бунтарь или бунтарка должны голодать, если деньги можно раздобыть в кассе супермаркета, пищу на его полках, а взамен старых, прохудившихся башмаков можно обуться в новые «найки» или «адидас». Кроме того, чисто тактически постоянные экспроприационные набеги заставляют полицию, армию и нацгвардию распылять свои силы, что ведет к перехвате инициативы повстанцами.
Вопрос об экспроприациях в контексте революции и партизанской войны фундаментально разбирается в опубликованной в 1907 году статье максималистского публициста под псевдонимом Гр. С. «Тактика экспроприаций». В этот период экспроприации становятся основной практикой максималистов, и автор давал ей теоретическое объяснение. Могут ли настоящие революционеры становится на защиту государственного и буржуйского добра, задается вопросом автор. И сразу же дает на него ответ – конечно же нет, ведь если революция носит социалистический характер, то вся собственность должна перейти народу. Тем более, что правящие классы обирали этот народ на протяжении столетий. Поэтому не должно быть никакого места «святости частной собственности». В своей аргументации автор красочно противопоставляет российское революционное движение тем западным социалистам, которые держат рабочих в узде законности и уважения к буржуазному праву. Приведу здесь этот отрывок:
«В то время, как в других странах безработные мрут с голоду в буквальном смысле этого слова, боясь нарушить ”святость” частной собственности, русские рабочие не бояться этого: историческая жизнь России не дала такого обильного материала для того, чтобы этот предрассудок свил себе прочное гнездо в головах пролетариата и трудового крестьянства. Если еще принять во внимание время, переживаемое нами, то сделается вполне понятным, почему экспроприаторская тактика так заразительна, почему экспроприации растут, как грибы после дождя. Они растут, ибо растет голод и нищета. Лучше умереть, как экспроприатор, чем голодной смертью, как раб буржуазных предрассудков в своей умеренности.» (Сборник статей «Воля труда», 1907, с. 52).
К нынешним российским рабочим данная Гр.С. характеристика к сожалению неприменима, ибо они придерживаются этих самых буржуазных предрассудков один дремучее другого. Но на другом конце земли находятся бойцы, которые в эпоху капиталистического кризиса с голоду подыхать не собираются, а скорее отберут у господ то, что им и так по праву причитается.
Автор пишет, что в адрес максималистов, сторонников экспроприаций, раздаются обвинения в дезорганизации и деморализации революции грабежами. Революционное движение дескать превращается в криминал. Эти обвинения совершенно беспочвенны, отвечает Гр.С. В доказательство своей позиции он приводит революционное движение прибалтийских стран. Надо отметить факт, который сильно огорчит многих красных великодержавных шовинистов: в Прибалтике революция получила куда более широкий размах, чем в большинстве российских регионов. В прибалтийских странах в годы Первой российской революции шла настоящая гражданская война. Революционные организации создали партизанские отряды так называемых «лесных братьев», которые нападали на полицию, войска, помещиков, осуществляли террористические акты и экспроприации. В Латвии значительная часть сельской округи и вовсе на какой-то период полностью оказалась под контролем революционеров (С.Г. Александрович, «К вопросу об историческом опыте борьбы полиции Российской империи с терроризмом в Прибалтийском крае в 1905 – 1907 гг.»).
Революционное движение Прибалтики, которое перешло к тактике активной партизанской войны, максималист Гр. С. ставит в пример своим читателям. Здесь теория не расходилась с практикой: в 1907 году ССРМ предпринял попытку создать партизанские отряды наподобие «лесных братьев» в Поволжье. Эта инициатива правда не получила прибалтийского размаха по причине скорых полицейских репрессий. Отвечая на упреки в деморализации революции автор подчеркивает, что для «лесных братьев» эксы стали повседневностью, естественной формой обустройства партизанского быта. Однако использование этого метода не сделало из сознательных революционеров жадных до наживы уголовников. Вот что он пишет:
«Ведя такой образ жизни, они (”лесные братья”), естественно, должны для своего пропитания прибегать ко всякого рода экспроприациям имущества казенного и частного – пасторов, баронов и иных. Между тем мы еще не слыхали о деморализующем влиянии этих ”конфискаций” на ”лесных братьев”. Думаем, что и не услышим. Чем это объяснить? Объясняется это тем, что ”лесные братья” – не ночные грабители, а народные мстители. Воодушевленные одной идеей – идеей мести народным врагам, идеей борьбы с народными поработителями и предателями, они отдали этому делу всю свою жизнь, всего себя. Все они социалисты и революционеры. Для них ”конфискация” – средство пропитания и вооружения, средство, к которому они прибегают в зависимости от требований ”дела”.» (Сборник статей «Воля труда», сс. 58 – 59).
Таким образом, экспроприация государственного и частного добра как основное средство материального обеспечения не превращает экспроприаторов в бандитов, не отменяет их идеологической сознательности. Ведь отобранные ими средства используются для того, чтобы поддерживать свои силы и продолжать борьбу наиболее эффективным образом. Поэтому не может называться революционером тот, кто анализируя восстание в США, называем «криминалом» действия повстанцев только потому, что они покусились на государственную и частную собственность.
Максималист Гр.С. в своей статье поэтично называет участников эксов «ушкуйниками». Что хотел сказать автор этой на первый взгляд анахроничной терминологией? Напомню, что ушкуйники – это средневековые пираты из Новгородской республики. И если сам Новгород, который формально так и не покорился Золотой Орде, остался в народной памяти символом свободы, то ушкуйники, удальцы на судах-ушкуях, грабившие владения золотоордынских ханов, были самыми свободными из свободных. В песнях и сказаниях ушкуйники стали воплощением духа непокорности, восстания, вооруженного сопротивления власти. Настоящая, отвоеванная мечом или топором, свобода, короткая, полная подвигов жизнь и героическая смерть. Впрочем такая участь бунтарю куда слаще, чем жизнь холопа или даже князя-золотоордынского данника. Такую память хранит народ об ушкуйниках. Это вековая мечта о свободе, которую власти так и не удалось отобрать у порабощенного ей народа, реализовывалась в революции, в смелых экспроприациях, в нападениях на полицию. Об этом писал автор-максималист. А сегодня дух ушкуйников жив в американских повстанцах, сегодня гуляет вольная голытьба на улицах американских городов.
Ушкуйники. Новгородская вольница. Картина С. М. Зейденберга
Итак, подытожим. Максималистский взгляд на экспроприации, сформулированный во время Первой российской революции, применим к событиям, которые сегодня мы можем наблюдать в США. В условиях социального кризиса и народного обнищания экспроприации государственного и частного капитала являются совершенно логичным явлением. Народное восстание делает экспроприации массовыми. Наверное американские супермаркеты грабят и не имеющие каких-либо четко обозначенных революционных целей люди. Но это не отменяет того факта, что экспроприации являются формой классовой борьбы, органично сочетающейся с другими методами прямого действия. Кроме того, пренебрежительное отношение к буржуйской частной собственности, демонстрируемое повстанцами, является чувством социалистическим. Через конфискацию путем прямого действия государственного и частного добра восстание получает социалистический характер – ведь под удар попадает не только государственная политика и проблема полицейского расистского насилия, но и сам принцип частной собственности. Экспроприация – верный спутник революции, идущей прямо к социалистической цели.
Алексей Макаров
*Ушкуйники (от древнерусского ушкуй – речное судно с вёслами) новгородские отряды (до нескольких тысяч человек), формировавшиеся для борьбы с политическими и торговыми противниками, появились в 20—х гг. 14 в.
Точка зрения авторов статей на портале leftblock.org является их личным мнением и может не совпадать с мнением редакции портала.